Бакланов Григорий - Июль 41 Года
Григорий Яковлевич Бакланов
Июль 41 года
ГЛАВА I
Пакет доставил офицер связи на рассвете. В пути он попал под бомбежку;
пыльного, бледного от потери крови, его провели к командиру корпуса, но от
дверей он пошел сам, твердо ступая, ловя подошвой качавшийся, уходивший
из-под ног пол.
Командир корпуса генерал Щербатов, встав от стола, встретил его строгим
взглядом. Он еще не знал, что в пакете, но вид человека, доставившего его,
ничего хорошего не предвещал.
Докладывая наизусть, офицер связи в какой-то момент перестал слышать
свой голос. Сквозь горячее, прихлынувшее к ушам, он слышал только
усиливающиеся гулкие толчки своего сердца, а лицо и губы обморочно немели. И
с единственной страшной мыслью: "Не упасть!" - он подал пакет в пустоту,
туда, где только что стоял командир корпуса, а теперь, раздвинувшись, два
человека плыли в стороны друг от друга, образуя посредине пустое
пространство...
Ординарцы, курившие на пригретом, подсыхавшем на утреннем солнце
крыльце, видели, как офицер связи шагнул через порог - белый из темноты
сеней, бескровные губы сжаты, глаза глядят мимо. Остановился. И прежде чем
его догадались подхватить, мутнеющие зрачки покатились под лоб, и как стоял
- успел только рукой схватиться за воздух - рухнул на спину, с костяным
стуком ударившись затылком о доски пола.
А вскоре в рассветном тумане, сквозь который уже грело солнце,
разлетелись по всем направлениям связные, нахлестывая коней.
В пакете, который доставил офицер связи, был приказ корпусу срочно
наступать. Вырвавшийся недавно из окружения, потеряв там большую часть
тяжелой артиллерии и боеприпасов, корпус состоял фактически из 116-й
стрелковой дивизии. Но недавно в него влилась другая дивизия, только что
прибывшая на фронт. Она выгружалась в разных местах и неодновременно, этой
ночью удалось наконец ее собрать.
Корпус стоял в лесах, бои шли севернее. Там наступала немецкая
группировка, с каждым часом продвигавшаяся все дальше. Вклинившись глубоко в
оборону, преследуя отступающую армию, группировка эта одновременно создавала
реальную угрозу корпусу. Но и он опасно нависал над ее правым флангом, и
момент для удара был выбран удачный.
Приказом о наступлении командующий армией подчинял Щербатову еще одну
дивизию, 98-ю стрелковую, которой командовал генерал Голощеков. Она должна
была выгружаться где-то в радиусе семидесяти километров или уже находиться
на марше, и приказывалось найти ее. Но Щербатов знал то, что, видимо, не
знал еще командующий армией: дивизии этой не было. Она не дошла до фронта.
Ее разбомбили в эшелонах, в пути. Единственный полк, успевший выгрузиться и
двигавшийся на машинах днем, походной колонной, заметила немецкая авиация,
слетелась отовсюду и уже не выпустила живым. На песчаной вязкой дороге
Щербатов видел колонну грузовых машин, растянувшуюся на два километра. Они
стояли среди бомбовых воронок, сгоревшие, пробитые, осколками. Но были и
совершенно целые машины. В кузовах вповалку лежали бойцы. Как сидели они
тесно, с винтовками между колен, так лежали сейчас, расстрелянные сверху из
пулеметов. Молодые, крепкие ребята, во всем новом, с противогазами в
холщовых сумках, со скатками через плечо, иные в касках на головах.
Возможно, даже увидели самолеты и смотрели на них снизу: любопытно -
немецкие, не видели еще ни разу. И далеко по обе стороны от колонны лежали в
поле убитые: кто успел выскочить и бежал и за кем после гонялись самолеты.
Вот эту дивизию подчиняли теперь Щербатову приказом о наступл